Справляли семидесятилетие папы. Отпраздновали душевно, семейно, тепло. Я нечасто пишу о папе, потому что он скромен. А еще мудр и совершенно прекрасен. Я, кстати, похожа на него, а вот брат – копия мамы.  Моему папе – троекратное ура! 

Даже караоке попели. Я кстати в очередной раз влюбилась в Адри, послушав, как он профессионально исполняет Yesterday. Такой тихий светлый мягкий голос. И вообще решила, что мой муж – практически супермен. Адримэн!

Песни песнями, а он прилетел в Питер всего на три дня, потому его нужно было срочно выгулять. 

Начали мы с Невского проспекта. Днем ранее я запретила ему ехать в толстой зимней куртке Woolrich, решив, что она ему не идет и вообще не в тренде. Он послушался, надел тонкую дубленку и, внимание, элегантные кожаные ботинки. Потому что тепло теплом а понты дороже. Вдруг я на Невском встречу одноклассника или бывшего бойфренда? И рядом – чушка-муж в запотевших очках, тулупе и немодных валенках? На одной чаше весов – публичное унижение, а на другой – туманная перспектива воспаления легких. Выбор очевиден, да, нет?

Меня и Коринн родители утеплили заранее. Привезли в аэропорт чемодан с детским лыжным костюмом, шубой, билетами в Мариинский, последней книжкой Умберто Эко, центнером Фрутоняни, помидорами черри, памперсами Хаггис, виноградом, клубникой, молоком Агуша, литром башкирского меда,  десятью коробками яблочного сока и еще там по мелочи. Адри вежливо обьяснял  потом носильщику в отеле на своём небольшом русском: “Спокойно, мужчина, в чемодане помидоры и няня. Можно осторожно? И недолго сломать?”. 

За день до приезда мама позвонила и обьявила, что купленную три года назад зимнюю куртку она брать не будет, так как, Викусенька, она тебе немного маловата.
-Это ты намекаешь, что я  растолстела что ли? – развеселилась я.
-Ну что ты, – мама тактично помолчала, – просто ты из нее выросла….

Короче, потащились мы гулять. На Невском была небольшая снежная катрина и минус восемь. Адримэн ходко перебирал хлипкими кожаными подошвами и жалобно просился домой, а мимо бежали мужчины в вулричах, монтклерах, канадагузах и уггах.  Стеганых джентельменов  сопровождали девицы с ногами маркировкой в двадцать ден и без головных уборов. С плакатов улыбались Ник Вуйич и Филлип Киркоров. Я делала селфи в шубе на фоне заснеженного Невского,  а Коринн кидалась в прохожих бутылками с теплым молоком. В общем, погуляли очень душевно.

Адри все испытания героически выдержал и улетел домой, а я погрузилась в решение разных накопившихся вопросов. Начать решила со смены водительских прав, то есть прохождения необходимых комиссий. 

Кстати мой папа тоже недавно менял права и соответственно ходил к психиатру. 

-Поздравляю, вы совершенно нормальны, – серьезно сообщил ему врач.
-Да? Жена так не считает, – пошутил папа.
-А вы ее к нам приводите, – хмуро ответил эскулап.

В наркологическом диспансере все прошло до разочарования буднично, а вот в психоневрологический еще надо было как-то попасть. Я так поняла, что здание находилось где-то во дворах рядом с избирательным участком. Вызываю такси. 

-Добрый день, как ваши дела, – говорю своим лучшим светским голосом, – вы могли бы срочно забрать  меня от наркологического диспансера и отвезти в психоневрологический? У меня назначена важная встреча. Мой друг в этом диспансере вчера выбирал Президента и жаловался, что здание очень трудно найти. 

Паузу девушки-администратора можно записать и включать на Оскаре в момент объявления фильма года. Но такси все-таки за мной прислали.

Сначала я ошиблась дверью и ввалилась в какой-то ярко освещенный холл. Зазывная надпись в коридоре  гласила “Городской центр сексологии” и дальше мелким шрифтом на листочке А4 строго “Тихо! Идет гипноз!”.  Я шарахнулась назад и случайно попала именно туда, куда нужно.

В неврологическом диспансере мне понравилось. Там были разные интересные люди и очень много объявлений. 

Например, в женском туалете я не нашла ни одной задвижки, и для непонятливых был вывешен приказ “Двери – не закрывать”. Интересно, в чем логика? Боятся, что психически неустойчивые пациентки повесятся на мотке туалетной бумаги? Мстительно расстреляют санитаров из вантуза?

А вот еще один полет психиатрической мысли. Словам, что называется, тесно, а мыслям вольно.

Попав, наконец, к специалисту, я немного заволновалась. 

-Стаж какой?  – бросила тетя в хирургической маске,  строча что-то на кипе бумажек. На меня она не смотрела.
-Ээээ, надо в правах  глянуть…
-Вы что не знаете, когда вам удостоверение выдали? – фиолетовые веки угрожающе метнулись в мою сторону.
-Простите, я правда не помню… ой вот, в две тысячи шестом.
-Ладно, полных лет сколько?
-Тридцать три! – почему-то шепотом ответила я, –  Ой, тридцать два еще..Тридцать три через четыре дня исполнится. Нет, погодите, через шесть…
-Так, – тетя отложила ручку, впилась в меня профессиональным  взглядом и поправила пуховой платок на плечах, – а какое число сегодня вы помните? День недели? Действующий президент кто?

Не знаете сколько вам полных лет? Поздравляю, вы сошли с ума. Я поняла, что еще немного и плыть мне белой бесправной лебедью по психиатрическим коридорам.  Решила еще парочку примеров и была отпущена с миром в хлопающий и хлюпающий женский туалет. 

А да, еще одно:  соседней от  наркологического диспансера дверью был  детский сад а мимо психоневрологического толпой валили малыши из находящейся через пять метров школы.  Привет тебе,  привычный  российский абсурд, осмысленный и беспощадный.

Ездила в тот же день в центр оформлять уже окончательную справку у терапевта. Возвращалась на такси.

-Видишь, культовое место, – философствует мой водитель, – “Сайгон”!  Ну да ты молодая еще, не застала… Какое место было знаменитое ! Какие люди приходили. Здесь меня курить научили…
-И сколько вам лет было? – любопытствую я.
-Восемь. – мрачнеет водитель и больше не произносит не слова.

Питер,  любимый, как же я скучала.