Так вышло, что в августе мы улетели в отпуск.  В моей памяти был все еще свежи воспоминания о нашем романтическом уикендe, потому нервничать я начала  сильно заранее. Лететь четыре часа, а ребенку – год и семь. Я переставляла, складывала, умножала эти магические цифры, вводила новые переменные, делила столбиком но результат всегда получался один – бессмысленный и беспощадный пипец.

Адри всегда мыслит стратегически, потому настоял, чтобы я перед полетом нарядила Коринн в новый костюмчик, серебряные туфельки и прочее. Расчет его был таков – если, не дай Бог,  начнет орать благим матом в самолете, все равно найдутся люди, которые будут говорить “ах бедная лапочка”. Проще говоря, замызганный, сопливый, орущий  ребенок и горько плачущая принцесса в воздушном розовом платьице – это, как говорится, две огромные разницы. Манипуляция сознанием, короче. Мой внутренний пиарщик одобрительно кивает головой.

До того, как я познакомилась с Коринн, я  представляла  себе наши перелеты примерно так. Сначала под умилительные вздохи и, возможно, аплодисменты  мы пронесем зайку по самолету и обратно на бис. Она же будет улыбаться некоторыми зубами, приветственно махать и собирать урожай подарков и конфет. Потом мой идеальный ребенок заснет, мы тоже, чтобы, через несколько часов шагнуть в океан, пальмы, пина коладу и ненавязчивые вариации аргентинского танго.

Как там говорил Остап Бендер, зеленый – цвет рухнувшей надежды? Хаха. Осколки моих иллюзий переливались всеми цветами радуги. Я в своих текстах все время возвращаюсь к  этим наивным мечтам с легкой ностальгией.

Сначала мы около десяти минут спали, потом плясали у отца на голове и шаманскими воплями “Ку-ку дождик” вызывали осадки, но добились лишь истерики у соседского мальчика лет восьми. Затем шантажом выманивали печенье у его бабушки. После чего милостиво изволили около семи с половиной минут посмотреть Винни Пуха и совершить неожиданную в своей дерзости попытку запрыга на тележку стюардессы с радостным воплем. Игрушки и развлекали, которые я комплектовала из расчета одна единица на пятнадцать минут, были просмотрены за десять секунд и выкинуты на соседние ряды. На сидевших там людей мы с Адри старались не смотреть, привычно притворяясь глухонемыми и слабоумными.

К концу полета малышка устала и творила хаос уже на автомате, без вдохновения и  исключительно в районе наших кресел. Например    умудрилась  смешать на своем новом платьице дерзкий коктейль из красного вина, колы лайт, яблочного сока и шоколада. Разложила себе  пару дорожек сахара из самолетного набора. Но дозы не хватило и вот одним движением пухлой ручки воздушная принцесса превращается в замызганного орущего и сопливого Самуэля Джексона из фильма Криминальное чтиво. А я говорила “ах, бедная лапочка, ну  иди к папе. папа с тобой поиграет”.

Короче долетели спокойно, без происшествий.

Пока Адри забирал багаж, Коринн наматывала километры, компенсируя потерянные просиженные часы. Если вы когда-нибудь бегали за маленьким ребенком по огромному движущемуся во все стороны аэропорту, то без труда сможете работать каким-нибудь  диспетчером, отвечающим за траектории трехсот самолетов одновременно. Дело в том, что среднестатистический пилот вряд ли развернется на 180 градусов наперерез несущейся на него китайской семье, чтобы разгромить бутик Сваровски. Не попытается спланировать с лестницы. Не украдет в конце, концов, банан со стола мирно обедающего пенсионера, чтобы с радостным смехом швырнуть его в родного отца. Так?

Доехали до отеля, уложили крошку спать и отправились (по очереди) бродить по территории. Это был явно не мой день, потому что электронную книжку я забыла, а в библиотеке отеля нашлась лишь одно русскоязычное произведение неизвестного мне автора с интригующим названием “Время твари”.

У открывшего мне дверь Адри было очень загадочное и совершенно непроницаемое лицо, прямо как в ту ночь, когда я  проснулась в три часа утра в Каннах, заскучала и вылила на него литровую бутылку воды (в истории также фигурирует несколько бокалов кьянти и завернутая в мокрое одеяло лохматая, но очаровательная девушка, выставленная в коридор отеля). Это лицо он бережет для особых случаев.

Дело в том что на нашем балконе поселилась наглая и жирная чайка, ладно бы просто хамло, так еще очевидно страдающая маниакально-депрессивным психозом. Балкон наполовину застеклен, а она мечется по полу, бьется в стекло и орет. Нам вообще везет на пернатых друзей – то курица-социопат в сад забредет, то наш пес Люка стащит цыпленка  у соседей и дело закончится вызовом шести полицейских машин. Пришлось звонить на ресепшн.  И явился Хосе Антонио.

“Боже простите, простите! Я не видел, что у вас тут птица! Какой позор “,  Как там в романах Даниэлы Стил? “Графиня в отчаянии заломила прекрасные руки”  . Они все точно проходили мастер класс у Хосе Антонио.  Он так сокрушался, что мне самой захотелось перед ним извиниться. Мне казалось, он вот-вот заорет на несчастное пернатое “Ты что не знаешь, что  к приличным людям нельзя вламываться без приглашения?? Ты уволен!” .

От птицы он, впрочем, избавился быстро и профессионально. “Простите, сейчас мы все тут почистим! И печально указал на крохотное пятнышко     Мы убедили его, что это лишнее и спокойно улеглись отдыхать с книжками – я с тварью, время которой, наконец, пришло,  а Адри с Дональдом Трампом. В дверь опять постучали – это пришли три (! три!) уборщицы с целым арсеналом чистящих средств. Возглавлял крестный ход Хосе Антонио, размахивая шваброй как рапирой.  Команда чистильщиков привела балкон в порядок, подарила нам бутылку шампанского в качестве извинения за чайку и, пятясь,  покинула номер.

“Ку-ку дождик. Не дядя, кака”, – сообщила нам детская кроватка. Получасовой перерыв закончился, пришлось снова притворяться родителями.

Такое начало выдалось у нашего долгожданного отпуска.

Отдохнули мы, кстати, замечательно.