«Викуся – строго сказала мама, оглядывая меня с головы  до ног – ты в курсе, что в этом сезоне  в моду вошли ботильоны с шипами?».  От неожиданности я поперхнулась похудательным чаем. Я приехала в Питер повидать семью и застала в нашей квартире ремонт в самом разгаре. Зрелище мамы, восседающей рядом с драценой (по имени Жан-Жак), как Робинзон под своей пальмой,  на уцелевшем клочке  цивилизации посреди  стройматериалов, кусков обоев, грязных тряпок и прочих прелестей капитального ремонта как-то не соотносилось с разговорами о высокой моде.

«Так вот. Я купила тебе замшевые ботильоны  и специальный спрей.  Брызгать два раза в неделю. Пожалуйста, не забывай за ними ухаживать». И мама ловко извлекла яркую коробку откуда-то из-под горы недорезанных плинтусов. Взглянув на марку, я ахнула. Это был мой любимый итальянский бренд, под маркой которого производилась потрясающе удобная и модная обувь.  Мама потратила на эту пару не меньше, чем две своих северных пенсии. «Мама,  – озадаченно пробулькала я (похудательный чай застрял где-то по дороге к пищеводу и теперь мягкой волной набегал к ушам как океан во время прилива), – ты обалдела?».  Но пристальный взгляд моей мамы обезоруживал даже  пьющих  полковников милиции, не сдавших вовремя опись секретных документов. Так что несчастные зимние шипованные ботильоны и меня вместе с ними она могла перекусить одними левыми резцами. «Это тебе необходимо! И пусть твоя противная соседка твоя от зависти скиснет », – по-женски изящно  закруглила мама дискуссию.

Моя мама  – это феномен. Дочка заместителя министра со всеми атрибутами, вроде черной волги у подьезда и польских туфель из закрытых распределителей. В пятом классе укорачивала мне джинсовые юбки ровно вдвое. В седьмом возвращала с порога, если я забыла «пшикнуть»  – то есть использовать парфюм (“легкий аромат свежей цветочной воды, ничего навязчивого”). Когда в 25 лет я получила должность пиар-менеджера крупной компании и должна была защищать стратегию перед советом директоров, я конечно в страхе и ужасе позвонила маме. Мама знакома со мной давно, фактически с детства, поэтому она молча долго слушала мои истерические вопли про стратегический пиар и внутренние коммуникации, про промоушн и кросс-сейлз,  про то, что я –  клиническая абсолютная бездарность и собираюсь публично опозориться на совете директоров и о том, что надо срочно писать заявление об уходе.

«Викуся, – сказала мне мама после  минутной паузы, – имей в виду, это все очень серьезно.

Тот самый костюм

Защита стратегии перед советом директоров! Необходимо подготовиться. Я немедленно записываю тебя  на педикюр и коррекцию бровей, а завтра мы идем покупать новый костюм».

Вот так. На следующей неделе я, в новом костюме сливочного цвета (спину прямо, улыбаемся и втягиваем живот),  изогнув идеальную бровь и панически шевеля под столом безупречным педикюром, стратегию свою пропищала  вполне успешно. Так что мамины  советы сработали.  Впрочем, как всегда.

Раньше мне казалось очень странным, что мама считает меня невероятно талантливой, умной и красивой.  Теперь я ее понимаю. Коринн уже исполнилось два месяца и мне пришлось вернуться к работе.  Благо поначалу можно  работать из дома. Если  теперь звонят заказчики и просят  сверстать  им, скажем, рекламную брошюру,  мне хочется кричать в трубку: “какие брошюры? какой пиар-шмиар? Я родила вундеркинда! Моя дочь сегодня научилась держать погремушку! И сказала “аку-аку”! Проверьте почту, я вам сбросила пятнадцать видеофайлов!”

На выборе имени для ребенка можно сломать немало копий. У наших друзей родились дочки-погодки. Первую назвали Parel (жемчужина), вторую Zomer (лето). Я бы еще в колыбели запустила бы в родителей утилизатором подгузников за такую подставу на всю жизнь. Да еще и фамилия специфическая. В художественном переводе звучит примерно – Лето ван Мясо. Почему не Гадя Петрович? Все эти претенциозные имена что в России что тут. Доминик Иванов, Жаклин Горошина-Сурикова и так далее. Про традиционные женские голландские имена я уже все давно сказала.

-Знаешь, мне в принципе нравится имя Pearl (по-голландски Parel), к тому же бабушка меня так звала… жемчужиной. Но Parel Hoogland звучит как название рыбной лавки, – рассуждала я. К тому же со всеми этими претенциозными именами девушка просто обязана быть красивой. А вот прикинь тебя зовут Жемчужина и у тебя при этом лошадиные зубы и длиннющий нос?
-Ну мы посмотрим внимательно года в четыре – предложил Адри – и если она окажется страшненькой, будем звать ее просто “камень”….

Имя для дочки я выбрала еще до ее появления даже в виде крохотной клеточки. Я всегда знала, как ее будут звать. Мне раньше казалось глупым называть детей в честь разных родственников. Дети-то в чем виноваты? А сейчас… Все-таки есть какая-то преемственность поколений. Некая связь. Если хотите, благодарность.

Я очень любила маму Адри. Моя Корри. Мой отважный и любящий друг. Удивительно, ведь мы знали друг друга совсем недолго. Но было что-то …что-то за кадром. Какая-то связь, помощь, поддержка, принятие и любовь. А я совсем не склонна романтизировать такие вещи, скорее наоборот. Ее день рождения был – первое декабря. Моя дочка должна была родиться четвертого, но увидела мир лишь шестнадцатого декабря. Стрелец. Это притом что я – Овен, а Адри – Лев, все трое огненные знаки. Жжем!

Я с самого начала знала, что у меня родится дочка. И я назову ее Corinne. Я тоже буду укорачивать ей платья, покупать ботильоны с шипами и объяснять, что самый выигрышный цвет для маникюра – темно-красный.

Уверена,  что Корри увидит это и улыбнется откуда-то сверху. И будет оберегать мою маленькую девочку. Ведь она так на нее похожа.